Отток капитала из России ускоряется. Как его остановить?

Отток капитала — относительно новый термин, появившийся в нашем обиходе в середине 2000-х, когда прошла либерализация счета капитала, сделавшая рубль свободно конвертируемой валютой, и когда стало понятно, что капитал может утекать и притекать в зависимости от рыночной и экономической конъюнктуры. До этого у нас было бегство капитала, с которым боролись методами валютного контроля.

Коренное отличие оттока от бегства в том, что в первом случае речь идет об экономически целесообразной законной операции, а во втором — экономические агенты просто всеми правдами и неправдами пытаются умыкнуть каждый доллар, который попадает им в руки, за границу, а государство пытается их поймать и наказать. Казалось, что с отменой валютного контроля в части запрета на вывоз капитала понятие «бегство» станет достоянием прошлого — и много лет так оно и было. Экономические агенты четко отделяли внешнеторговые операции от инвестиционных, и если считали необходимым инвестировать за границу, делали это открыто, а не пытаясь что-то умыкнуть на сомнительных экспортно-импортных операциях.

Но в последние месяцы стало складываться ощущение, что мы возвращаемся обратно.

По данным Банка России, недопоставка экспортной выручки и переплата за импорт составила в третьем квартале 2010 года около $7 млрд. Власти явно рассматривают этот факт как серьезную проблему: уже подготовлены поправки в законодательство, прикрывающие основные лазейки и ужесточающие наказание за такую деятельность. Однако все-таки кажется, что мы имеем дело с оттоком, а не бегством капитала, с которым собирается бороться государство. Иначе говоря, поведение экономических агентов кажется экономически обоснованным. Не так давно эксперты МВФ опубликовали статью о том, что странам, у которых в структуре внешней торговли доминирует экспорт сырьевых товаров, необходимо ограничивать движение спекулятивного капитала одним из трех способов: 1) ужесточением бюджетной политики; 2) введением ограничений на приток спекулятивного капитала — читай, отменой свободной конвертируемости валюты; 3) резким снижением ставок.

Простейший политэкономический анализ указывает на то, что первый вариант в этом и следующем, предвыборном, году исключен совершенно. Второй хотя теоретически и возможен, практически очень маловероятен: ведь именно введение свободной конвертируемости рубля объективно и заслуженно рассматривается как важное достижение второго срока президентства Владимира Путина. Поэтому остается снижать ставки, что Банк России успешно и сделал, одновременно обеспечив удешевление кредита для экономики и населения и эффективную защиту от притока спекулятивного капитала.

Эта защита оказалось настолько эффективной, что рубль даже стал использоваться как валюта фондирования — то есть экспортерам стало выгоднее занимать на внутреннем денежном рынке, чтобы осуществлять рублевые расходы, при этом размещая избыточную долларовую ликвидность на денежном рынке за рубежом, чем просто ее продавать и расходовать рубли. В этом и суть новоявленного бегства капитала, а не в злокозненности действий наших компаний. У такой деятельности есть очевидные количественные и временные ограничения. Рыночные ставки по рублям выросли, поэтому, скорее всего, такой отток не станет новым трендом. Тем не менее есть и более глубинные причины для оттока капитала из нашей страны.

По данным Банка России, инвестиции российских компаний и банков за рубеж в третьем квартале текущего года составили $21 млрд. Эта цифра говорит вот о чем: экономические агенты не находят, что соотношение risk/return — то есть возможность заработать в России с учетом риска — находится на приемлемом уровне. Поэтому они и инвестируют на Украине, где риск как минимум не меньше, но возможностей заработать больше, или в развитых странах, где особенно не заработаешь, но зато рисков намного меньше.

Что еще хуже, этот отток капитала в значительной степени финансируется за счет заимствований за рубежом, а такого не было с 1997 года. Одно дело заработать и инвестировать, куда душа пожелает, а другое — занять на российское юрлицо и инвестировать эти заемные средства за границей. Ведь случись новый кризис, долг никуда не денется, а вот инвестиции так быстро не вернешь. Здесь мы подходим к важному выводу: если государство хочет, чтобы российский бизнес инвестировал в Россию, оно должно либо снизить риск — то есть обеспечить институциональную защиту инвестиций, в том числе от чиновников, которые «кошмарят бизнес», — либо увеличить возможность заработать, реформируя налоговую систему, проводя демонополизацию экономики, борясь с коррупцией и т. д.